Тема #89683

Ветер швырял обрывки листов по пустой комнате. Кое-где ободранные обои, наскоро побеленный потолок и большое окно напротив двери во всю стену - все это создавало ощущение, что помещение было построено специально для отходящих в мир иной. Надо отметить, немного уюта в тотально пустую комнату привносила одиноко стоящая в углу кровать, застеленная по-детски наивной простыней с медвежатами.

Но все-таки, главной деталью сего атмосферного действа несомненно являлась маленькая белокурая девочка с неестественно бледным лицом и ярко-зелеными глазами с карандашом и листом бумаги в руках. Она сидела на кровати, поджав ноги и тихонько что-то рисовала. В ее руках был последний целый лист бумаги в этой комнате.
На двери, с наружной стороны, красовалась табличка "Палата номер 34. Одиночная.", буквы которой были выгравированы позолотой на покрашенном в бледно-черный металле.
К девочке, которую, к слову, звали Ирина, никто не заходил уже около месяца, по ее подсчетам. Только три раза в день, строго по расписанию, Ирине подавался высоким и худым санитаром ее скудный рацион. Поначалу, она пыталась заговорить с единственным посетителем, но единственной репликой, которую она слышала в ответ, было "Персоналу запрещено разговаривать с пациентами", произносимое не выражающим эмоций тоном. Вскоре Ирина оставила эти попытки и начала монотонно, изо дня в день, требовать бумагу и карандаш. Примерно через три дня ее просьба была выполнена и на обеденном столике, по обыкновению приносимом санитаром на время трапезы, вместе с гречневой кашей и остывшим чаем, возвышалась стопка альбомных листов и три простых карандаша, предварительно затупленных до такой степени, что проткнуть ими нельзя было даже бумагу.

Ирину поместили в одиночную палату психиатрической клиники два месяца назад из-за того, что родители восьмилетней девочки погибли в автокатастрофе, но никто не бросился им помогать. И вновь и вновь она рисовала на всех листах одну и ту же картину - перевернутый джип, в нем три человека - мама, папа и двухлетний братик, а вокруг толпа народа, смотрящая куда-то в пустоту. Тот факт, что лишь через два часа кто-то догадался вызвать скорую, до этого все лишь стояли, с любопытством смотря на истекающих кровью родных Ирины, окончательно сломал ее и так неокрепшую детскую психику. Естественно, когда бригада медицинской помощи приехал, было уже слишком поздно. Как сказали потом девочке, у машины лопнула передняя левая шина из-за плохого качества асфальта, джип начало заносить, он вылетел на тротуар, перевернулся и остался лежать в сантиметре от телефонного столба. Девочка прибежала спустя полтора часа после события, сразу после того, как узнала об этом от соседки. Три часа Ирочка просто стояла на месте, трясясь от страха, а потом начала бросаться на прохожих с криками "Почему? Ну почему вы не спасли мою маму? Моего братика? Моего папу? Почему?". Кто-то вызвал наряд полиции, ее забрали, успокаивали, пытались привести в чувство, а потом передали врачам, которые, в свою очередь, незамедлительно поместили девочку в одиночную палату психиатрии.

Ира провела там еще месяц, после момента, описанного в начале, а затем скончалась от внезапной остановки сердца. На следующий день санитар обнаружит труп маленькой девочки, небрежно лежащий на уютной кроватке, застеленной по-детски наивной простыней с медвежатами. В руке у нее были простой карандаш, затупленный до предела и альбомный лист. На листе нарисован перевернутый джип, внутри сидят четыре человека - рослый мужчина, маленькая и хрупкая женщина, маленький ребёнок грудного возраста на руках у девочки восьми-девяти лет с ярко выбеленным лицом в футболке с перевёрнутой буквой "Я". Красивые завитые локоны обрамляли её ровное личико и полные безысходной надежды глаза. А вокруг, как водится, толпа людей со взглядами в никуда.